Оказалось, что Вечность, не имеющая начала, имеет свой конец. Он просто устал жить. Долгая жизнь не сделала его счастливым. И никогда не сделает, потому как чем дольше он жил и чем больше познавал мир, тем сильнее одолевали его горести и печали.

Голос утверждал, что он освобожден от Залов Аменти, чтобы идти рука об руку с Владыками мира к единой цели. Но где находится эта цель и как длинен к ней путь? Человек (не говоря уже о божестве) должен не только трудиться, но и вкушать плоды своих трудов. А они на поверку часто оказывались горьки, как полынь.

Сомнения грызли бессмертную душу Тота-Джехути, от них трудно было освободиться, и в конечном итоге он решил – достаточно! И перестал сопротивляться неумолимому бегу времени. Конечно, какое-то время он мог бы еще пожить – жрецы-ученые недавно приблизились в своих поисках к созданию зелья, которое значительно продлевает жизнь. Но зачем ему это?

Решение принято – и отступать поздно…

Тот-Джехути вышел из «Дома жизни», где наконец закончил работу над «Изумрудной скрижалью». Мастер Нефер-хеперу-ро вырастил зеленый с легкой голубизной кристалл – «камень богини Исиды» – размером в три человеческих ладони. Опытнейшие ювелиры Та-Кемет были потрясены, когда правитель показал им это рукотворное чудо и приказал ровно обрезать края и отполировать камень.

После этого начал работать самый искусный резчик-писец, которого звали Саисе – Сын Исиды; только ему мог доверить Тот начертать на «Скрижали» божественные знания и откровения. Только Саисе в совершенстве владел резцом и хорошо знал «маду нетчер» – «слова бога», как называли жрецы письмена Та-Кемет.

Но и их не хватало, чтобы изложить на прочном зеленом кристалле толщиной в два пальца знания, которые Тот-Джехути получил от Первых богов и которые привез из Атталанты. И тогда правитель Та-Кемет незнакомые для Саисе понятия начал излагать письменами своей родины.

Они были гораздо проще и понятней «маду нетчер», и Саисе очень быстро усвоил незнакомый ему язык. А чтобы потомки – те, у кого хватит ума разобраться в изложенных на кристалле в виде миниатюрных рисунков и малой толики текста тайнах мироздания, – долго не плутали в потемках, Тот-Джехути приказал, где нужно, дублировать письменами шерданов.

Конечно, они были примитивны, но гораздо проще, чем «маду нетчер». А талантливый Саисе знал язык шерданов.

Когда писец-резчик закончил работу, у него едва не помутился разум. То, что он узнал, было невероятным! Саисе робко поднял глаза вверх и увидел жесткий взгляд правителя Та-Кемет. Увидел – и все понял: до поры до времени никто не должен знать то, что изложено в «Скрижали».

Аккуратно сложив ценные резцы в коробочку, он смахнул драгоценную пыль с фартука, встал и покорно склонил голову.

– Да, так должно быть… – негромко и печально молвил Тот-Джехути. – Прости меня, Саисе. Я позабочусь, чтобы память о тебе пережила века.

Он хлопнул в ладоши, и в мастерскую Саисе вошли два рослых мужа, помощники главного жреца «Дома жизни» Джед-Пта-Хор-иуф-анха, который надзирал над лекарями, занимавшимися бальзамированием усопших. Они пали ниц перед правителем и услышали:

– Этот человек уже на пороге Залов Аменти! Возьмите его и похороните со всеми почестями, подобающими самым выдающимся личностям Та-Кемет. Гробница уже готова, место упокоения пусть подберет лично Джед-Пта-Хор-иуф-анх. Об остальном я распоряжусь позже.

Саисе, едва не теряя сознания, – нет, не от страха, а от тех немыслимых познаний, которые теснились в его бритой голове, – низко поклонился Тоту и вышел из мастерской в сопровождении помощников главного жреца «Дома жизни». Он знал, что ему даже не дадут попрощаться с семьей. И это для него было больнее всего.

Жители Та-Кемет считали семью великой ценностью. Они привыкли жить в окружении родственников и очень страдали, если им приходилось уезжать; они считали жизнь на чужбине ссылкой. Солдаты, мужественно переносившие тяготы военного быта и отважные в бою, плакали от тоски по родине.

Резчик очень любил свою жену, которая была моложе его на десять лет. Он всегда внимательно прислушивался к ее мнению и пожеланиям.

Мудрый Птахотеп, главный жрец храма Птаха, как-то сказал Саисе, когда мастер выполнил один его заказ: «Люби свою жену в своем доме справедливо и должным образом. Наполняй ее желудок и закрывай ей спину; давай масло для умащений – лекарство для ее членов. Заставляй сердце жены радоваться все то время, пока ты живешь; она выгодное поле для тебя. Не ссорься с ней. Пусть она избежит насилия. Сделай так, чтобы она процветала в твоем доме. Но если ты станешь врагом ей, она поглотит тебя, как бездна».

И Саисе всегда следовал наставлениям мудреца. Его дом был полной чашей, семья множилась, жена его любила, и он мечтал дожить до преклонных лет в умиротворении и радости. Не сложилось… И горше всего то, что он не сможет увидеться с женой перед уходом в Залы Аменти.

Это несправедливо! – бунтовало сердце Саисе.

Но приказ живого бога был непререкаем, и разум мастера был холоден, как лед, который делала жена, ставя во время захода солнца воду в неглубоких глиняных мисках на солому за пределами жилища. Вода быстро испарялась, ночью становилось значительно прохладней, и в мисках образовывалась толстая ледяная корка.

Эта бытовая подробность почему-то въедливо преследовала Саисе до самого стола, где его раздели догола и уложили на спину, и где лекарь в маске Анубиса-Хентиаменти торжественно принял из рук самого Джед-Пта-Хор-иуф-анха острый ритуальный нож…

Немного постояв, наслаждаясь превосходной погодой, – жара спала, и подул прохладный ветер от Приносящей Ил – Тот-Джехути неожиданно направил свои стопы в школу, пристроенную к «Дому жизни». Это была его идея – дать достойное образование подрастающему поколению, без которого немыслимо развитие государства. И замысел правителя Та-Кемет не замедлил дать превосходные плоды. Из школы вышли многие достойные люди.

Возможность получить образование имели только дети свободных людей. Дети придворных проходили разные науки в основном на дому, хотя бывали и исключения. Жрецы-преподаватели придавали большое значение природным способностям человека, поэтому поступить в школу и учиться в ней могли не только дети богатых, но и дети бедняков – все зависело от таланта. Если жрецы видели в ребенке большие задатки, то его брали на государственное или храмовое содержание.

Многие выходцы из бедных, незнатных семей сделали блестящую карьеру. Чего стоит один лишь военачальник Аменемиби, сын простого пахаря…

В школе изучали арифметику, письмо, чтение, землеустроение. Ценными знаниями и навыками считались навыки писца, хорошее знание земледелия, рыночных цен на сельскохозяйственную